Право на удержание как способ обеспечения исполнения обязательства

Элемент-групп

группа юридических компаний

Институт права на удержание в современном российском гражданском праве

Право на удержание в Части I ГК РФ

В современном российском гражданском законодательстве общие нормы о праве на удержание представлены в части первой Гражданского кодекса РФ, которая была принята Государственной Думой РФ 21 октября 1994 года. В первой части ГК праву на удержание посвящён параграф 4 главы 23 «Обеспечение исполнения обязательств» (ст.ст.359,360). Кроме этого нормы о праве на удержание содержатся во второй части ГК, принятой Государственной Думой годом позже 22 декабря 1995 года, посвящённой отдельным видам обязательств. Так, о праве на удержание упоминается в нормах о договоре подряда (ст. 712 ГК), в нормах о договоре поручения (п.З ст.972 ГК), нормах о договоре перевозки, комиссии (п.4 ст. 790 ГК и п.2 ст. 996 ГК соответственно). При этом законодателем во второй части ГК предусматриваются отдельные особенности права на удержание, актуальные применительно к тому или иному виду обязательств<...>в обороте в соответствии со ст, 129 ГК, то они могут быть предметом права на удержание, если лицо, удерживающее вещь, имеет в соответствии с п.2 ст. 129 законные полномочия на владение ею (например, надлежаще оформленное право на использование и хранение взрывчатых материалов. Как отмечалось в дореволюционной цивилистической литературе, предметом права на удержание не могли быть вещи, определяемые родовыми признаками. В подобных случаях считалось, что речь может идти не об осуществлении права на удержание, а о зачёте встречных требований к должнику17. Современное гражданское законодательство не даёт оснований считать, что в подобных случаях может иметь место зачёт встречных требований к должнику, поскольку, зачёт, согласно статье 410 ГК, возможен только в отношении однородных, т.е. применительно к статье 359 ГК, денежных требований. Тем не менее, как представляется, нельзя говорить об осуществлении права на удержание в отношении родовых вещей. Наиболее убедительный довод, обосновывающий данное положение, приводится М.И. Брагинским и В.В. Витрянским. По мнению упомянутых авторов, с точки зрения положений п.1 ч. 1 ст. 359 ГК «родовые вещи нельзя определить как «вещь, подлежащую передаче должнику». С подобным утверждением нельзя не согласиться, поскольку признание возможности родовых вещей быть предметом права на удержание привело бы к значительным трудностям при определении имущества, подлежащего продаже в соответствии со ст. 360 ГК. Подобная проблема может быть решена в том случае, если вещи будут индивидуально определены. При этом остаётся неразрешённым вопрос о том, как должен действовать кредитор, если у него возникла необходимость удерживать вещи, определяемые родовыми признаками, при недопустимости применения в подобных случаях зачёта, ведь индивидуальное определение родовых вещей возможно, исходя из смысла гражданских правоотношений, лишь по взаимному согласию сторон. Относительную сложность представляет также вопрос об удержании денег. Пункт второй статьи 130 ГК относит деньги к числу движимых вещей. Однако не любые деньги могут быть предметом права на удержание. Статья 140 ГК относит к деньгам как рубль, являющийся законным платёжным средством на территории Российской Федерации, так и иностранную валюту. Поскольку рубль является законным платёжным средством на территории РФ, рубли не могут выступать предметом права на удержание, равно как и предметом залога, поскольку в случае нарушения основного обязательства в соответствии со ст. 360 ГК подлежали бы продаже за рубли с публичных торгов, что является невозможным. Что касается иностранной валюты, то она вполне может быть при условии её надлежащей индивидуализации предметом права на удержание, поскольку её реализация за рубли возможна на торгах, проводимых валютными биржами. При пояснении первого вывода вполне закономерно возникает вопрос о том, на каком праве должна находиться удерживаемая вещь у кредитора или должника, поскольку это обстоятельство представляет собой с юридической точки зрения существенную характеристику удерживаемой вещи. Анализ содержания упоминавшейся статьи 360 ГК, устанавливающей порядок удовлетворения требований кредитора из стоимости удерживаемой вещи, идентичный порядку удовлетворения требований, обеспеченных залогом, то есть предусматривающий проведение публичных торгов в целях удовлетворения требований кредитора, показывает, что по общему правилу, кредитор не должен обладать удерживаемой вещью на праве собственности. Именно это обстоятельство является основанием для применения такого порядка в случае, если речь идёт о залоговом правоотношении. В большинстве случаев удерживаемая вещь находится в собственности должника, однако п.2 ст. 359 содержит норму, согласно которой «кредитор может удерживать находящуюся у него вещь несмотря на то, что после того, как эта вещь поступила во владение кредитора, права на неё приобретены третьим лицом». В том случае, если речь идёт об удержании вещи, находящейся в собственности кредитора, можно опять же по общему правилу говорить об отказе во встречном исполнении обязательства в порядке ст.328 ГК. Здесь же необходимо отметить, что современный российский законодатель, следуя традиции, воспринял соответствующую модель права на удержание. Само же существование в качестве общего правила подобной модели права на удержание в действующем законодательстве, безусловно, является положительным моментом для гражданского оборота, поскольку позволяет интенсифицировать отношения товарно-денежного обмена с помощью нормы о продаже удерживаемого имущества с публичных торгов. В современной доктрине гражданского права высказывается точка зрения о том, что удерживаемая вещь может перейти в собственность кредитора, и это, по-видимому, будет являться ещё одним способом удовлетворения его требований к должнику. Это может произойти в случае, если должник не удовлетворил требований кредитора, а кредитор не принимает мер по удовлетворению своих требований в порядке, предусмотренном ст. 360 ГК. Подобное бездействие кредитора, по мнению B.C. Ема, «можно оценивать как действия по приобретению в собственность вещи, от которой отказался собственник». Существует, в то же время, другая точка зрения, высказываемая Б.М. Гонгало, согласно которой можно говорить о приобретении кредитором права собственности на удерживаемую вещь лишь применяя по аналогии нормы о приобретательной давности. Вторым выводом, требующим пояснения, является вывод о том, что обязательством, обеспечиваемым удержанием, является обязательство по оплате удерживаемой вещи, возмещению издержек на вещь или связанных с вещью убытков. Упоминание законодателем об оплате удерживаемой вещи и возмещении издержек на вещь, а также других убытков позволяет говорить о том, что требование, обеспечиваемое удержанием, должно быть денежным. Также можно говорить и о том, что требование, обеспечиваемое удержанием, должно быть связано с удерживаемой вещью, о чём тоже упоминалось в доктрине русского дореволюционного гражданского права и также как и в русском дореволюционного гражданском нраве (Проекте гражданского уложения) из этого правила в действующем законодательстве имеется исключение. Речь идёт о праве на удержание, применяемом в сфере предпринимательских отношений. Норма о подобном праве на удержание сформулирована в ч. 2 п.1 ст. 359 ГК. В ч. 2 п. 1 ст.359 ГК говорится: «Удержанием вещи могут обеспечиваться также требования, хотя и не связанные с оплатой вещи или возмещению^ издержек на неё и других убытков, но возникающие из обязательства, стороны которого действуют как предприниматели». Таким образом, можно сказать, что связанность основного обязательства с удерживаемой вещью - это свойство, не присущее «предпринимательскому» праву на удержание, что может быть объяснено спецификой предпринимательских отношений, где необходим профессионализм и дисциплинированность в исполнении всех взятых на себя по отношению к контрагенту обязательств. В Проекте Гражданского уложения подобное право на удержание называлось «купеческим», предполагалось его применение в торговых отношениях, поскольку оно было заимствовано из германского торгового права и первоначально было рассчитано на применение в сфере коммерческих отношений купли-продажи и в отношении движимых вещей. Достоинством же современного «предпринимательского» права на удержание является возможность его применения к более широкому, неограниченному кругу отношений с участием предпринимателей, что позволяет обеспечивать большую дисциплинированность в исполнении обязательств не только в сфере отношений коммерческой купли-продажи и применять случаев, объединённых необходимостью тематически единообразного гражданско-правового регулирования. Кроме перечисленных выводов, следующих непосредственно из текста ч. I и 2 п. I ст. 359 ГК, можно сделать также вывод о том, что право на удержание является способом обеспечения исполнения Обязательства, имеющим законную природу. Это обстоятельство следует из самого существа права на удержание, которое было подмечено ещё дореволюционным законодателем при составлении Проекта Гражданского уложения 1913 года и выразилось в формулировке «кредитор не может заранее озаботиться договорным обеспечением» исполнения основного обязательства. В действующем Гражданском кодексе РФ законный характер права на удержание вытекает содержания нормы п.З ст.359 ГК. Однако норма о праве на удержание является диспозитивной и действует постольку, поскольку не изменена или не исключена соответствующим договором. Законная природа права на удержание как способа обеспечения исполнения обязательства имеет ещё одну специфическую особенность: так, если, например, залог или поручительство в силу закона означают применение этих способов обеспечения исполнения обязательств к конкретным видам обязательств (купля-продажа, поставка товаров для государственных нужд (п.5ст.488 ГК и ч.2ст.532 ГК)), то законная природа права на удержание предполагает применение норм о праве на удержание к неограниченному кругу обязательств в силу общего характера норм о праве на удержание. Перечисленные выводы являются, так сказать, явными и следуют из самого текста статей 359 и 360 ГК. Кроме этих выводов можно сделать ещё несколько заключений более общего характера, являющихся отчасти результатом обобщения уже сделанных выводов, отчасти вытекающих из доктринальных положений ещё более общего характера. Так, являясь способом обеспечения исполнения обязательства, право на удержание обладает существенными признаками способа обеспечения исполнения обязательства как такового, в частности, как и другие способы обеспечения исполнения обязательства является обязательством и представляет собой правоотношение, содержание которого подчинено цели обеспечения исполнения основного обязательства, а значит и сущность которого является обеспечительной. Субъектами такого правоотношения по смыслу ч. 1 п. 1ст. 359 ГК являются должник по основному обязательству, обязанный передать вещь, (кредитор) и кредитор по основному обязательству (должник), обязанный оплатить вещь, расходы на вещь или причинённые вешью убытки. В литературе субъекты правоотношения по удержанию веши под влиянием традиций и терминологии римского частного права называются ретентор и должник соответственно, а право на удержание именуется jus retentonis. Объектом такого правоотношения является вещь, которую кредитор в силу основного обязательства должен передать должнику. Права и обязанности сторон сводятся к праву кредитора удерживать вещь до тех пор, пока основное обязательство не будет исполнено и праву удовлетворить свои требования к должнику из стоимости вещи в объёме и в прядке, предусмотренных для удовлетворения требований, обеспеченных залогом (ст. 360 ГК). При этом характерным является то обстоятельство, что основанием (моментом) возникновения таких прав является факт нарушения должником обязательства по оплате вещи, возмещению кредитору связанных с вещью издержек и других убытков. Сказанное позволяет сделать ещё один вывод о том, что право на удержание обладает свойством, присущим большинству способов обеспечения исполнения обязательства, а именно, с одной стороны, предостерегает должника от нарушения основного обязательства, стимулируя надлежащее его исполнение, и с другой стороны, служит средством компенсации требований кредитора из стоимости удерживаемой вещи, то есть выполняет стимулирующую и компенсационную функции. Касаясь вопросов обеспечительной сущности права на удержание, необходимо затронуть и ещё один вопрос, являющийся в литературе дискуссионным. Речь идёт об отнесении права на удержание к числу мер оперативного воздействия на неисправного должника. Представляется, что есть все основания считать право на удержание частным случаем мер оперативного воздействия, т.к. право на удержание обладает всеми признаками таких мер. Так, право на удержание вполне можно считать юридическим средством правоохранительного характера, применяемым в ответ на противоправные действия к нарушителю гражданского права непосредственно, без обращения в суд управомоченным лицом как стороной гражданско-правового договорного отношения. Точки зрения относительно отнесения права на удержание к числу мер оперативного воздействия придерживаются, например, М.И. Брагинский и В.В. Витрянский , а также Е.А. Суханов. Противоположную точку зрения придерживается С.В. Сарбаш в работе «Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств». С. В. Сарбаш считает, что право на удержание (в работе он употребляет термин «право удержания») нельзя относить к мерам оперативного воздействия, поскольку этот институт предусмотрен законом, а законодательству традиционно не известно понятие меры оперативного воздействия, которое является исключительно доктринальным. При этом мнение С.В. Сарбаша с формально - юридической точки зрения безусловно является правильным, однако, как представляется, на соответствующую проблему необходимо посмотреть прежде всего с точки зрения доктрины гражданского права, положения которой отражают юридическую сущность соответствующего института. В свою очередь понимание именно юридической сущности права на удержание позволяет наиболее адекватным образом применять нормы о праве на удержание на практике. Юридическая сущность права на удержание, рассмотренная выше, позволяет говорить о том, что это право по сути является мерой оперативного воздействия. В связи с характеристикой права на удержание в качестве меры оперативного воздействия необходимо сказать также и о том, что в литературе высказывается точка зрения, согласно которой право на удержание, как и в дореволюционную эпоху, относится к способам самозащиты субъективного гражданского права. Например, подобный взгляд на природу права на удержание высказывается Т.А. Фаддеевой. Надо сказать, что такой подход не выдерживает критики ни с формально - юридической, ни с научной точки зрения. Так, в статье 14 ГК РФ, на которую ссылается Т.А. Фаддеева при исследовании природы права на удержание, недвусмысленно говорится о том, что самозащита права предполагает активные действия управомоченного дица, направленные на недопущение нарушения права со стороны третьих лиц. При этом осуществление управомоченным лицом права на удержание никак нельзя отнести к разряду активных действий. Даже поверхностный анализ положений статьи 359 ГК показывает, что удерживать вещь можно только путём воздержания от её передачи. Таким образом, можно по меньшей мере утверждать, что, относясь к мерам оперативного воздействия, право на удержание не относится к числу тех мер оперативного воздействия, которые предполагают активные действия управомоченного лица.

Право на удержание в Части II ГК РФ (нормах, регулирующих отдельные виды договоров)

Положения статей 359 и 360 ГК РФ являются по своему характеру общими и применяются ко всем случаям, не урегулированным положениями об отдельных видах обязательств. Между тем положения ГК об отдельных видах договоров также содержат нормы о праве на удержание, создающие соответствующие правоотношеия в сфере применения соответствующих обязательств. Включение законодателем положений о праве на удержание в нормы об отдельных видах договоров является безусловно очень полезным для гражданского оборота, так как служит более эффективному и адекватному применению этих положений к различным договорным отношениям с учётом их специфики. Традиционно положения о праве на удержание содержатся в нормах о договорах комиссии и перевозки. Соответствующие положения встречаются и в нормах о договоре поручения, где поверенный действует в качестве коммерческого представителя. С точки зрения цели и задач настоящего исследования необходимо рассмотреть также нормы о договоре подряда и хранения, поскольку применение права на удержание в отношениях подряда обладает заметной спецификой, а в нормах о договоре хранения ничего не говорится о праве на удержание, применение которого в области отношений хранения было бы оправданным. Следует отметить, что все из вышеперечисленных договоров имеют одну общую черту: каждый из этих договоров в качестве общего правила предполагает операции лица, имеющего право удерживать вещь (ретентора), с вещью, не принадлежащей ему на праве собственности. Это обстоятельство является наиболее ярко выраженным в случаях с договорами комиссии, перевозки, хранения, поручения и менее ярко выраженным в случае с договором подряда. Весьма значимым является и то обстоятельство, что в случаях со всеми из перечисленных договоров, исключая, может быть, договор подряда, законодатель в целях большей эффективности правового регулирования соответствующих отношений отступает от общего правила, сформулированного в ст. 359 ГК, согласно которому правом на удержание могут обеспечиваться требования по оплате удерживаемой вещи, возмещению издержек на вещь и других связанных с вещью убытков. Почти во всех из вышеперечисленных случаев с помощью права на удержание обеспечиваются также требования ретентора по оплате должником оказанных им услуг (термин «услуга» употребляется здесь в широком смысле). Итак, нормы ГК о договоре комиссии содержат положения (статья 996), согласно которым комиссионер вправе удерживать вещи, поступившие от комиссионера к комитенту или приобретённые комиссионером за счёт комитента, являющиеся собственностью последнего и подлежащие передаче комитенту, либо указанному комитентом лицу, с целью обеспечения своих требований к комитенту. Такими требованиями являются прежде всего требования о выплате вознаграждения согласно ст. 991 ГК, требования о возмещении комиссионеру расходов на исполнение комиссионного поручения в соответствии со ст. 1001 ГК, а также другие требования комиссионера к комитенту, в частности требования, непосредственно связанные с удерживаемой вещью. При этом примечательно, что комиссионер при объявлении комитента несостоятельным становится кредитором третьей очереди. Положения о праве на удержание содержатся также в нормах о договоре перевозки, поскольку также как и в случае с договором комиссии договор перевозки предполагает операции лица, имеющего право удерживать вещь т.е, перевозчика (ретентора), с имуществом, не находящимися в его собственности. Статья 790 ГК; посвящённая регулированию отношений по взиманию провозной платы, содержит положение, согласно которому перевозчик имеет право удерживать переданные ему для перевозки грузы и багаж в обеспечение причитающихся ему провозной платы и других платежей по перевозке. При этом в ст. 790 ГК, в отличие от аналогичных положений о договоре комиссии, прямо говорится об обеспечении правом на удержание требований, не перечисленных в ст. 359 ГК, т.е. требований по выплате платы за провоз и других платежей по перевозке. Это. однако, не исключает применения общих норм ст. 359 ГК для обеспечения других требований перевозчика, например требований о возмещении убытков, причинённых удерживаемой вещью. Аналогичные нормы о праве на удержание содержатся в транспортных уставах и кодексах, регулирующих договорные отношения перевозки применительно к отдельным видам транспорта. Так, нормы о праве на удержание содержатся, например, в Транспортном уставе железных дрог РФ, где соответствующий институт применяется для обеспечения требований железнодорожного прервозчика. При этом законодатель в ст.712 ГК предусматривает в качестве общего правила для всех видов договора подряда возможность применения подрядчиком права на удержание в отношении результата работ, а также принадлежащего заказчику оборудования, переданной для переработки (обработки) вещи, остатка неиспользованного материала и другого оказавшегося у него имущества заказчика в обеспечение своих требований по договору. Положения п.2 ст.703, ст. 705, и ст.712 ГК позволяют говорить о следующей специфике применения права на удержание в этой области: в отличие от других упомянутых договоров рассматриваемой группы правом на удержание в данном случае обеспечивается требование подрядчика (ретентора) об оплате результата работ, что. как представляется, соответствует критериям, обозначенным в ст. 359 ГК, поскольку требования об оплате результата работ можно отнести к требованиям по оплате веши, в отличие от других упомянутых договоров рассматриваемой группы, а также в отличие от общих положений о праве на удержание предметом права на удержание в данном случае является вещь, находящаяся в собственности ретентора (подрядчика). Предметом права на удержание, исходя из текста ст. 712 ГК, могут быть также принадлежащие заказчику оборудование, остаток неиспользованного материала и другое имущество, переданное подрядчику для осуществления работ, что уже не представляет собой какой - либо специфики. Поэтому можно утверждать, что в нормах о договоре подряда (и прежде всего это касается договора подряда на изготовление новой веши) законодатель отступает от одной из главных черт, характерных для «общего» института права на удержание, предоставляя ретентору возможность удерживать не только чужие вещи, но и главным образом вещи, находящиеся в его собственности, т.е. овеществлённый результат выполненных работ. Что касается норм о договоре хранения, то, как отмечалось, законодатель, регулируя соответствующие отношения, не упоминает о праве на удержание как о способе обеспечения исполнения обязанности поклажедателя уплатить хранителю плату за хранение вещи, несмотря на то, что хранитель осуществляет операции с вещами (вещью), не принадлежащими ему на праве собственности. В то же время применение общих норм о праве на удержание для , обеспечения выплаты вознаграждения за хранение в данном случае в силу обозначенных выше обстоятельств может иметь место лишь в отношениях по: 1) возмещению поклажедателю расходов на хранение, если расходы хранителя на хранение не включены в соответствии с договором в вознаграждение за хранение (ст.897ГК); 2) чрезвычайных расходов на хранение (ст. 898ГК); 3) убытков, причинённых хранителю свойствами сданной на хранение вещи (ст. 903ГК). Что же касается обеспечения с помощью общих норм о праве на удержание требования хранителя о выплате вознаграждения за хранение, то такое обеспечение, как отмечалось выше, представляется затруднительным в силу того, что подобное требование трудно отнести к числу перечисленных в ст.359ГК. Поэтому вопрос о включении в законодательство о договоре хранения положений, подобных тем, которые содержатся в нормах о вышеперечисленных договорах, остаётся открытым. Представляется, что в целях повышения дисциплины договорных отношений его следует решить положительно